Под редакцией проф. А. В. Павловской и канд. полит. наук Г. Ю. Канарша
Сайт создан при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект №13-03-12003в)

Главная/Этнокультурное многообразие России/Этнопсихологические особенности народов России/Сибирь/

Кузнецов Д. А. Обзорная статья по введению в сибирский менталитет

Введение

Сибирская ментальность продолжает обзорные статьи для информационной системы «Национальные менталитеты» (проект РГНФ № №13-03-12003в) по российскому менталитету в Уральской, Сибирской, Дальневосточной формациях.

В статье сначала излагаются две большие проблемы, связанные с изучением менталитета Сибири. Первая проблема — гео-ландшафтная, связана со структурированием пространства Сибири. Вторая проблема — этно-идентификационная, связана со структурированием этносов Сибири и их мышления, то есть проблема субъекта сибирской ментальности.

Далее, следуя за концепцией А. О. Бороноева, сибирская ментальность понимается как целое, состоящее из двух половин. Первая половина формируется путём сложной трансформации мировоззрения и ментальности Сибири при её переходе в Новое время благодаря русскому этносу, включая перемены в самом русском народе. Этой половине посвящен раздел статьи по русским старожилам Сибири. Вторая половина сибирской ментальности складывается из комплекса мировоззрений аборигенного мира Сибири. Здесь анализируется несколько этносов из различных частей Сибири (Средней, Северной, Южной, Восточной, Западной). Этой проблеме посвящен раздел по сибирским этносам.

Замыкает статью блок современных концептуализаций Сибири.

Гео-ландшафтная проблема территориальной ментальности Сибири

Следует начать с того, что Сибирь территориально охватывает громадную территорию севера Евразии. Содержит в себе бассейны трёх великих рек: Оби, Енисея и Лены. На юге имеет сложнейшую орографию: Алтая, Саян, Станового хребта. На Востоке — линию Тихоокеанского берега. Исследователи по-разному определяют как границы частей Сибири, так и центры, своеобразные точки отсчета территориальной ментальности (термин Бороноева). Сибирь разделяют на Западную и Восточную: под Западной Сибирью понимается территория от Урала до Енисея, а всё что восточнее вплоть до Тихого океана называется Восточной, что указывает на выраженную асимметрию. В ином случае, когда хотят подчеркнуть близость Сибири Алтайскому миру, миру тюркскому и монгольскому, выделяют Южную Сибирь. Северная Сибирь встречается, когда разговор идёт об аборигенах-рыболовах Таймыра. Также существует и Средняя Сибирь, под которой понимается Средне-Сибирское Плоскогорье. Таким образом, Средняя и Северная Сибирь как бы оказываются внутри Восточной.

Западно-Сибирская ментальность тяготеет в большей степени к Уральской в связи с атрибуцией аборигенных жителей к уральской, а не алтайской группе народов. Восток Сибири, если так можно сказать, содержит в себе также палеоазиатское наследие, которое требует особого рассмотрения. В целом, тихоокеанский берег России не сводится к Сибири. Если Сибирь это море тайги, то для Дальнего Востока важнейшее значение имеет Тихий Океан. На Дальнем Востоке есть и океан таёжный, и океан водный. 

Таким образом, территориально ментальность Сибири условно можно разделить на области:

— Западно-Сибирскую (Обский бассейн), которая ближе к Уральской ментальности;

— Южно-Сибирскую (Алтай, Саяны, Верховья Оби, Енисея, Лена), выдвинутую в область Центрально-Азиатского наследия;

— Восточно-Сибирскую (Бассейн реки Лена, Байкальский мир, Дальневосточный мир);

— Северо-Сибирскую, которая включается в Северную или Арктическую формацию, она составляет циркумполярную область, которой, по некоторым взглядам, можно атрибутировать общую, северную ментальность.  

— Среднесибирскую, центрально-сибирскую ментальность.

Этно-идентификационная проблема территориальной ментальности Сибири

Часть литературы по сибирскому менталитету относится к проблемному полю обширных перипетий и трансформаций русского этноса, его сибирским преобразованиям, его отношению к государству, к народам, к земле, к свободе, к деятельности. Говорится об особом характере сибиряков, в большей или меньшей степени расходящемся в своих характеристиках с общерусским характером. Этому находят различные объяснения, которые можно собрать в двух группах причин:

— климатические или гео-ландшафтные (суровый климат, большие просторы);

— этнические или национальные (разнородность переселенцев, взаимодействие с аборигенами).

При подходе к проблеме трансформации русского народа в Сибири важное место уделено дилемме о происхождении новых качеств: вбирание русским народом в себя новых черт или проявление имеющихся качеств в новых условиях. Откуда эти качества были почерпнуты или почему проявились — в этом исследователи расходятся. Два полюса здесь образуются благодаря тому, что одни считают людей, населивших пространства Сибири русскими людьми, которые приспособились и весьма успешно ко всем проявлениям сибирского мира. Другие считают, что русские переселенцы большую часть качеств почерпнули извне — из аборигенных культур Сибири, что привело к значительному перестроению их собственного жизненного уклада. Независимо от характера этих дискуссий, сами эти дискуссии косвенно поддерживают принцип мозаичности населения на стыке европеоидной и монголоидной рас, который был выдвинут исходя из данных археологии по неолитическому времени для наиболее плотно заселенной Южной Сибири: «Алтае-Саянское нагорье уже с неолита было обширной зоной контакта двух больших рас — европеоидной и монголоидной, характеризовалось мозаичностью антропологического состава населения» (Тюркские народы Восточной Сибири, 2008: 9).

В вопросе субъекта сибирской ментальности, условно говоря, исследователи стараются понять, а с чьих позиций вообще должны быть разобраны какие бы то ни было ментальные или идентификационные особенности.

А. О. Бороноев пишет, что сибирская ментальность имеет два проявления: это ментальность русских (и других) старожилов и ментальность сибирских аборигенов. Отличие их определяется через отношение «территориальной принадлежности» и «этнической принадлежности». Сибирские аборигены в этой паре отдают приоритет второму. А старожилы — первому (Бороноев, 2004: 31). Главной проблемой сибирства, однако, отечественный исследователь сибирского менталитета считает не расхождение в ментальности старожилов и аборигенов. Проблема состоит в  новой социальной классовой разделённости, которая начинает принимать территориальные формы под влиянием крупной буржуазии («олигархи»), которой вообще чуждо всякое сибирство.

Проблема Русских старожилов

Разберём кратко первую половину сибирской ментальности. Она складывается из сложного процесса перехода Сибири в Новое время (современность) благодаря усилиям русского этноса, трансформирующегося под воздействием множества сибирских факторов.

Опираясь на исследователей второй половины XIX века А. П. Щапова и А. Пыпина, детально прояснила позиции той эпохи Н. П. Паршукова в статье «К вопросу о менталитете сибирской культуры (по материалам демократической публицистики второй половины XIX в.)». Она выделяет два лагеря мнений по этой проблеме: областнический и демократический.

Областники акцентируют внимание на самобытности, на различных этносах, которые ведут хозяйство одинаково, но отличаются от великороссов Европейской части России. Тип сибиряков понимается как переходный: «В физическом отношении тип этот составляет как бы переход от славяно-русской народности к типу северных инородцев; в психическом — он воспринял в себя также некоторые особенности инородческих племен и утратил многие коренные свойства русской природы». (Цит. А. П. Щапова по: Паршукова, 2006). Почерпнутое из славянофильских дискуссий рассуждение о соотношении европейцев и русских экстраполируется на обширные сибирские пространства. При этом заметно нарушается принцип цивилизационной целостности. Наиболее резким преувеличением выглядит замечание об утрате коренных свойств русскими. Скорее, напротив, сибиряки развили эти качества, и суровость условий жизни Сибири не позволила им утратить их. Областники настаивали на самобытности Сибири, при этом акцентируя такие, с их точки зрения (Н. М. Ядринцев и Г. Н. Потанин), релевантные для сибиряков качества как сухость, грубость и утилитарность.

«…Если областники в 60–70-е гг. XIX в. всячески превозносили и абсолютизировали идею «самобытности» Сибири, идею «сибирства», то демократы-публицисты не отделяли Сибирь от прочих губерний огромной России, рассматривали ее как часть общероссийского социокультурного пространства» (Паршукова, 2006). И далее: «Безусловной исторической заслугой демократической публицистики, на наш взгляд, является то, что вопрос о самобытности Сибири они переводили в другую плоскость — об отношении «центра» и «периферии», «столицы» и «провинции»» (Паршукова, 2006). «Демократы» считали Сибирь частью огромной России, и при соотношении её с Россией использовали максиму «Сибирь та же Русь» — «в Сибири живут те же русские люди».

В сущности, оба подхода принимают один ряд причин различительности, варьируя лишь степень инаковости жителей центральной России и России сибирской. Главная причина отличия сибиряков от других русских: «Огромные, почти не заселенные пространства Сибири, суровые природные условия, принудительная колонизация политическими и уголовными ссыльными, ассимиляция пришлого населения с коренными народами, отсутствие дворянства и крепостного права, — все это, по мысли Н. В. Шелгунова и определило формирование совершенно особых черт сибирского характера» (Паршукова, 2006).

Исследователь Путилова Л.М. дополняет ряд оппозиций, через которые ей удается зафиксировать сибирский менталитет с конца XVII века, когда дети и внуки красноярцев начинают соотносить себя с новым поименованием — «сибиряки». Русское старожильчество складывается, по Л. М. Путиловой, из трёх пар оппозиций.

Во-первых, из бинарной пары типов переселенцев: вольнопереселенцев и ссыльнопереселенцев, по-разному принимавших сибирскую идентичность на основе воспитания.

Во-вторых, из обширной адаптационной динамики, связанной с «комплексом сибирских природных факторов» и русским коренным мировоззрением. Среди таких факторов: «непроходимая тайга, полное бездорожье, обширнейшие болота, порожистые реки, леденящий ветер, ужасные морозы»

В-третьих, особая рациональность свободного труда «на себя», образа свободной и сытой жизни в оппозиции с коллективизмом сложившейся социальной группы. «Менталитет сибиряков, в отличие от других этнических поселений, — отражал элементы идеала свободной, сытой жизни, свободного труда «на себя» и, благодаря природному богатству, — с конкретными, реальными результатами». Среди конкретных качеств выделяются «смекалистость», «гибкое мышление», «быстрый ум» (Путилова, 2004: 61).

Анисимова А. А. и Ечевская О. Г. представили другое исследование, где прояснили сибирский характер через воспроизводство опрашиваемыми сибиряками общественных стереотипов. Среди качеств по убыванию были получены следующие: честность, открытость, выносливость, надежность, терпимость и терпеливость, упорство в достижении цели, умение преодолевать трудности, широта души, щедрость (Анисимова, 2012: 67).

Вторит им и исследователь В. В. Селиванов «Сибиряки — и мужчины и женщины — как правило, приветливы и гостеприимны; жизнь от поколения к поколению у условиях сурового климата закалила их, а реки, богатые рыбой, и тайга, богатая зверем, сделала их самостоятельными хозяевами, суровыми и сдержанными, сильными и мужественными, осторожно-расчетливыми и уверенно-спокойными» (Селиванов, 2007: 56).

Таким образом, с одной стороны, есть огромный материал по истории, антропологии сибирского края, описания этногенетических процессов, система диспутов о соотношении русского и сибирского, европеоидного и монголоидного, об адаптации русского этноса, о тюркских и монгольских трансформациях Южной Сибири. С другой стороны, выраженные самими сибиряками качества сибирского характера, сформулированные просто и стереотипно.

Проблема  этносов Сибири

Перейдём теперь ко второй половине сибирской ментальности. Эта половина складывается из вышеописанного сложнейшего этно-гео-ландшафтного комплекса аборигенного мира Сибири. Спроецируем группы  народов на определённые части Сибири и обрисуем краткие портреты некоторых этносов.

Для  Средней Сибири, сердцем которой считается Средне-Сибирское Плоскогорье, типичны таёжные и тундровые народы, живущие от Енисея до Верхоянского хребта. Среди них кеты, селькупы, эвенки, эвены, долганы, якуты. В данной статье разберём менталитет эвенков. Этот народ является типичным сибирским этносом, проживающим в Средней Сибири. Множество эвенкийских родов ученые группируют в несколько территориальных блоков: Прибайкальские, эвенки Среднего и Нижнего Приангарья, эвенки Подкаменной Тунгуски, эвенки Нижней Тунгуски, тунгусы Северо-Запада, тунгусы к западу от Енисея и др. Можно перечислить несколько: налягиры (от налэ — рука), чёлкогиры (от чёлком — орёл), мурмугиры (от мурбу — холм), чучингиры (от чучин — медь).

В своей истории он столкнулся и с влиянием бурятского и якутского этноса, и с русским этносом, с народами уральской и палеоазиатской семьи. Адаптация и чувство баланса, почерпнутые из бережного отношения к природе, мобильность и сложная система родов характерна для эвенков.

Историю эвенков можно представить как путь соблюдения тонкого равновесия между различными парами противоположностей. Между русским и бурятским влиянием, например. Или между кочевым и оседлым образом жизни. Выбирая одну сторону, эвенкам приходится отклоняться от другой. «Пойдешь за оленем — попустишься скотом, за скотом пойдешь — попустишься оленем» (Тугулоков, 1985: 22). Принцип баланса усилий-отказов и достижений-потерь является важным для менталитета эвенков. К началу XX века после долгого процесса перехода к оседлости хозяйство эвенков представляло собой баланс четырёх видов деятельности: земледелие, скотоводство (лошадь, КРС, овцы), охота и рыболовство.

Качества характера эвенков сильно зависят от уклада того или иного рода. Одни качества проявляются у тех эвенков, которые заняты в торговых и обменных процессах (Русские «крестьяне завозили к тунгусам ружья, свинец, порох, ножи, топоры, ткани и некоторые продукты питания». Тунгусы привозили «для продажи несколько десятков тысяч белок, несколько сотен шкурок песца, а также горностаев, лисиц и несколько десятков “постелей” (оленьих шкур)»). Например, «илимпийские эвенки “деликатны и щедры”, обладают “развитым вкусом”: “не пьют кирпичного чая, не употребляют неочищенной водки или спирта”. Наиболее состоятельные из них едят исключительно крупитчатый хлеб, охотно заводят серебряную посуду, в особенности ложки, или едят ложками из мамонтовой кости» (там же: 102). Некоторые же роды эвенков отличались жестокостью. Например, чапагирские эвенки. Они проявляли совсем другие качества как по отношению к чужеземцам, так и к своим собственным князьцам и старшинам. Не принимая другой формы организации кроме родовой, князьцы своего же рода за свою провинность могли быть уничтожены (там же: 117).

Сбалансированность проявляется не только в хозяйственной жизни, но и в ценностных ориентациях. По традиционным представлениям эвенков, тремя базовыми драгоценностями являются олень, огонь и бубен. Если не будет оленя, не будет пищи. Если не будет огня, не будет тепла. Если не будет бубна, не будет песен для души. Изначально, быть безоленным означало быть бедным. Олень давал эвенкам не только пищу. Из оленьего меха производилась одежда, обереги, сумки.

Вторая важная триада эвенков, также весьма сбалансированная — это трёхчастная вертикальная модель мира. В ней выделяются верхний, средний и нижний миры. При этом, верхний и нижний мир тоже трёхчастны. К этой форме относились не только мировоззренческие смыслы. Сложная родовая идентификация также включалась в эту модель. Например, долганы — народ эвенкийский по происхождению, называется также дулиганы (средние). Но кроме этого, есть сологоны — верхние, эдиганы — нижние (там же: 185).

В родовой логике можно понять и смысл приобретения-утраты, описанные выше в связи с выбором между оленеводством и скотоводством. Особый интерес здесь представляют роды с именами, выражающими противоположные действия. Например, камчагиры и кармагиры. Камча — присоединять, а кэрмэ — отломанный. Сложная родовая идентификация эвенков это как бы своеобразный познавательный аппарат сибирского этноса.

Таким образом, менталитет эвенков можно назвать простым и сбалансированным. Несколько важных понятий сгруппированы в функциональные триады. Они описывают строение мира и соотносятся с важнейшими звеньями хозяйства сибирского этноса, включается сюда и имена многочисленных родов.

В самом общем виде В. А. Туголоков выделяет следующие свойства менталитета эвенков: во-первых, это необычайная географическая мобильность. С этим согласна и В. Горбачева: «Быт и культура таёжных народов — эвенков, эвенов, селькупов, лесных ненцев, юкагиров были приспособлены к постоянным передвижениям в поисках промысловой добычи и промысловых угодий» (Горбачева, 2007:87). Во-вторых, замечательная способность к адаптации (Тугулоков, 1985: 275).

Таким образом, мотив адаптации является базовым как для групп русских старожилов, так и для эвенков. Способность к систематическим изменениям является общей для тех и других сибиряков, даже при кардинальном различии судеб и истории, хозяйства и уклада. Перемещение части эвенкийских родов из одних ареалов в другие, разбиение их, переконфигурация, слияние и включение — всё это было возможно благодаря адаптации и вело к образованию новых родов.

В Северной Сибири на Таймыре проживают ненцы, нганасаны, долганы и эвенки. В данной статье приведём небольшой портрет нганасан. Это самый северный этнос Евразии. Культура нганасан «показывает достаточно определённые исторические связи с древнеарктическим населением». Если эвенки являют собой пример контактного сбалансированного развития, то нганасаны развивались в условиях относительной изолированности (Народы Западной Сибири, 2005: 554). О происхождении нганасан существует мнения в соответствии с несколькими подходами, с различной начальной точкой отсчета. Часть исследователей начинает историю нганасан с древнего циркумполярного населения Таймыра. Часть с юкагирского субстрата, полагая, что нганасаны являлись результатом слияния самодийцев, пришедших в западный ареал юкагиров. Те и другие признают наличие позднего тунгусского субстрата.

В экстремальных климатических условиях Заполярья нганасаны выработали особый жизненный уклад, создали свою неповторимую культуру. Хозяйство нганасан базируется на сезонном промысле оленей. Являясь народом охотников на дикого оленя, таймырцы сохранили форму жизни, которая является одной из древнейших. Сохранились лук и стрелы, махавка для облавной охоты на оленей. Олень является своеобразным центром жизни и фокусом мышления нганасан. Существует более 20 слов для его обозначения в связи с возрастом, внешним видом, ветвистостью рогов и применением. Такое внимание свойственно разным народам и различным аспектам их жизни. У обско-угорского народа манси, например, есть 7 слов для обозначения различных видов болот. Всем известен пример с множеством слов для обозначения снега у эскимосско-алеутских народов.

Внимательно нганасаны относятся и к имянаречению. Родовое и пространственное имя называется чера. Родовое имя получал самый старший в семье, а у остальных были особые имена. Безфондовое имянаречение нганасан считается первичной антропонимической системой, утраченной значительным большинством народов (там же: 595). Импровизационный мотив сближает здесь нганасан и ненцев. Только у ненцев её объектом может выступать сочинение колыбельной, а у нганасан сочинение имени.

Общесибирская черта в виде бережного отношения к природе свойственна и нганасанам. Так, охотничий обычай карсу запрещал убивать самок зверей и птиц во время беременности и выкармливания детёнышей (там же: 563).

Общесибирское свойство подвижности у нганасан проистекает не из всеподвижности всего народа, как у эвенков (нганасаны считаются относительно изолированным этносом), а из всеподвижности самой природы, из её всеодушевлённости. Известна большая нганасанская триада: Земля, Солнце и Луна, которые понимаются как три живых существа в океане Вселенной (там же: 608), три космические матери. Нганасанская малая триада: Огонь, Вода, Дерево (там же: 610) считались производными Земли. Сама Земля представлялась в виде огромного существа. Шкуре соответствует трава, мох. Весна это пора линьки. Реки — вены земли. Типичный зооморфный образ ранних обществ. То, как нганасаны мыслят движение, восходит к довольно старым временам человечества.  

Таким образом, в менталитете нганасан присутствует довольно сложные концепции, заключающиеся в формировании образа, наделением его всевозможными именами, придание ему порождающей функции, включение его в понятийную и родовую систему народа, установление его связи с пространством.

Принцип баланса для нганасан это поиск способа мягкого включения в природный ритм всей одушевлённой природы, это поиск равновесия между благопожеланием порождающей природе и выбором из неё необходимого для выживания человека.

Народы Западной Сибири (ненцы, ханты, манси, селькупы) выдвинуты в область Уральского мира и принадлежат уральской семье. Краткие портреты ненцев, хантов и манси были рассмотрены в обзорной статье по уральскому менталитету. Вспомним некоторые особенности уральских народов из статьи по уральскому менталитету, куда включались и родственные обско-угорским и самодийским народам этносы с другой стороны Урала (коми, удмурты, башкиры).

Можно отметить у уральцев такие качества характера, как находчивость, смышленость, хитрость. Трудолюбие, добросердечность, уважение. Из отрицательных качеств упрямство, угрюмость, замкнутость.

Удмурты смышленые, но замкнутые, Коми смышленые и открытые. Все народы отличает предприимчивость. У башкир — уклонение в сторону созерцательности, проистекающей из кочевого мировоззрения. У удмуртов — в сторону замкнутости, проистекающей из лесного мировоззрения.

Умение владеть собой свойственно ненцам, оно вырастает из терпеливости и созерцательности полярных кочевников. Созерцательность здесь выступает общим качеством с башкирами.

Хантам свойственна сложнейшая система родовой идентификации и здесь они близки башкирам, которые сосредоточенно ведут родовые летописи шажере. Только ханты всегда делали это в устной традиции.

Манси могут уклоняться от личного, уходя в так называемого «внутреннего человека», но проявляют активность в общественном. Эта общественная инициативность сближает их с Коми, ненцами, и иногда разделяет с удмуртами, которые часто могут быть сами за себя.

Русские мастера на Урале разработали не только множеств руд и копей, но и разработали само понятие мастерства. Русские были готовы преобразовывать Урал, но были готовы и сами меняться в соответствии с ним (Иванов, 2011).

В наиболее сложной и объёмной части Сибири — Восточной проживает огромное множество народов. К Востоку от Енисея проживают тюркские народы: тувинцы и тофалары, якуты и долганы. Тувинцы и тофалары проживают в Южной Сибири. А якуты и долганы  — в Средней и Северной. Дальний Восток содержит амурские народы (негидальцы, нанайцы, орочи, нивхи и др.), принадлежащие тунгусо-манчжурской ветви алтайской семьи и северо-восточные народы (чукчи, коряки, камчадалы, юкагиры, алеуты, эскимосы и др.), принадлежащие палеоазиатской семье. Эти народы будут разобраны отдельно в дальневосточном менталитете.

В связи с существующими расхождениями в этнической и географической сетке Сибири затруднительно атрибутировать некоторые этносы только к Средней, только к Северной, только к Южной или только к Восточной Сибири. Мир Восточной Сибири сам по себе настолько обширен и богат народами, что требует специального рассмотрения.

Народы Южной Сибири (буряты, хакасы, тувинцы, тофалары, алтайцы, шорцы, телеуты, теленгиты) выдвинуты в область Алтайского мира и Центральной Азии. Портреты тувинцев, тофаларов, хакасов, алтайцев и бурят даны в блоке нашей коллеги по проекту «Национальные менталитеты» Ламажаа Ч. К.

Современные концептуализации Сибири

С распадом советской системы было открыто обширное поле всевозможных концепций, осмысливающих различные аспекты Сибири и сибирства. Разберём некоторые из характерных.

1)    Таёжная концептуализация Сибири (В. Селиванов)

Концепция строится на том, что сердце Сибири это тайга. «Сердцевину Сибири составляет глухая, труднопроходимая тайга, молчаливая в тихую погоду и наполненная шумом соприкасающихся ветками, раскачивающихся тесно стоящих деревьев» (Селиванов, 2007: 56). Качества таёжной природы Сибири в её необъятности «сближали между собой различные этнические группы, создавая особую сибирскую общность» (там же: 59). Тайга может выступать мерилом человеческой силы и усердия, являясь чем-то бескрайним, но, в то же время, чем-то покоряемым человеком. Но покоряемым до определенной степени.

Можно продолжить данную концептуализацию с помощью включения в неё образа медведя — хозяина тайги, который в традиционной мысли сибирских этносов занимает особое место. Он выступает не столько как конкурент человека в обладании тайгой, но как малая альтернатива в её управлении, младший принцип хозяйствования природой, в большей степени включенный в неё. У хантов медвежья спячка отображает стыковку половин года в зимнее солнцестояние. Считается, что в Новый год медведь переворачивается с одного бока на другой, и год переходит в другую половину. Есть медведь и на звездном небе — охотник-медведь Манги, преследующий небесных оленей. Отношение к медведю в сказаниях варьируется. В сказаниях одного народа говорится напутствие путешественнику «встретишь медведей — обними». У других сибиряков встречаем слова героя «всегда медведя ешьте, я медведя победил».

2)    Менталитетодополняющая концепция Сибири (У. Винокурова)

В данной концепции якутского исследователя территориальный менталитет дополняется такими свойствами, как глобалитет и локалитет. Концепция Винокуровой У.А. определяет менталитет как «развитие национальной картины мира, самобытных геокультурных образов» (Винокурова, 2004: 97). Ментальность по-якутски это смысловая картина мира, значительно выдвинутая в область природного мира, ландшафта. Экологическое сознание, экологическая эстетика, геокультурная идентификация — в таких терминах описывается «тысячелетний опыт достижения гармонии со средой обитания» (там же: 103). Человек, прежде всего, включен в природу, в космос. «”Человек — дитя природы”, — утверждает якутская мудрость» (там же: 99). Якутская ментальность строится на геокультурном балансе.

Здесь проявляется аналогичный принцип баланса, который мы встречали у народа эвенков. Только планом выражения этого принципа в якутской концепции пространственного менталитета является баланс общечеловеческого и общекосмического, баланс между всякой деятельностью человека и любым проявлением природных сил.

Глобалитет это «сохранение ценностно-смыслового содержания локальной культуры в процессе активных международных коммуникаций». Принцип выбран правильно, поскольку глобальный спрос может исказить представление о каком-либо локальном искусстве. Такая проблема встала, например, перед некоторыми видами африканского искусства, которое было частично искажено глобальным спросом на него со стороны Запада. Локалитет в данной концепции это «развитие ресурсов исконной среды обитания» (там же: 98), то есть развитие того, из чего традиционная культура и ментальность произрастают.

3)    Северная философия (Ю. Попков и Е. Тюгашев)

Значительную часть идей западной философии, русской философии (П. Я. Чаадаев, Н. Ф. Федоров, П. А. Флоренский), а также ряд идей, почерпнутых из традиционного мышления, касающихся северной тематики, систематизировали Ю. В. Попков и Е. А. Тюгашев в работе «Философия Севера» (Попков, 2006). Авторы «Северной философии» сводят воедино разнообразных комплекс идей, постоянно удерживая внимание на Севере, как на основном гео-ландшафтном ориентире России, как на обширном гео-пространстве существования России и русского мира. Взгляды философов эпохи Просвещения, комплекс идей о северной Прародине человечества, русская концептуализация Холода и Вечной мерзлоты, особая северная ментальность (противоречивость северной души, сложность северного характера) — всё это разработано в Северной философии Попкова и Тюгашева.

4)    Удревнительные или псевдоисторические концепции и их критика Ю. Худяковым

Также следует отметить ряд измышленных концепций, которые как доказывает Ю. С. Худяков, возникли на «волне псевдоисторического творчества» (Худяков, 2005: 96). В своей статье он детально анализирует ряд идей, выдвинутых в связи со взаимоискажением различных фактов истории. Целью подобных идей является удревнение истории отдельного народа (в данном случае, хакасского народа), идеализация его истории, корректировка географического ареала и прочее. Древние цивилизации, древние влиятельные правители, древний могущественный народ — таковы объекты данных концептуализаций и альтернативных версий этногенеза. Подобные концепции справедливо подвергаются критике исследователей.

Подытожить блок концептуализаций Сибири можно сведением в один пул культур отдельных этносов. Неповторимость форм культуры, выработанных народами Сибири, даже при простом суммировании, в обычном сведении, дают понимание многообразия культуры Сибирской части России. Через изучение и приобщение к данным образцам культуры можно значительно расширить представление о культурном пространстве России; увидеть формы искусства, отсылающие к достаточно старым временам жизни человечества; погрузиться в специфическую эстетику Сибирского Севера России. Культурный пул могут составить, например, следующие формы культуры: тувинское горловое пение; якутское звукоподражание; чукотское горлохрипение на вдох-выдох; бурятские дууны, боозы и буддийская архитектура; приготовление рыбы по-юкагирски; нганасанские махавки для облавной охоты на оленей, санные балки и стилизованные православные нательные крестики; долганские бисерные зимние шапки; эвенкийская верховая езда на оленях и круглые кумаланы-солнышки из оленьего меха; камчадальский способ дрессировки собак и многое-многое другое. Как видим, культурное наследие сибирских народов велико и разнообразно. Представляется, что наиболее верным направлением развития культур народов Сибири и Дальнего Востока является участие их в общем культурном пространстве России.

Выводы

В океане Сибирской тайги ведут свое историческое плавание несколько семей народов, часть из которых, вероятно, восходит к самым старым временам человечества. Обобщение сибирского менталитета это труднейшая исследовательская задача. Относительно разработанными являются частные территориальные ментальности. Обширна этнографическая литература. Много сведений собрано по культуре, истории, быту, мифологическим представлениям жителей Сибири.

В данной обзорной статье я бы наметил пять свойств сибирской ментальности, которые почерпнул в ходе анализа литературы по менталитету, мировоззрению и жизненному укладу сибиряков, в том числе русских старожилов, якутов, эвенков, нганасан.

Начиная с неолита, ученые фиксируют мозаичность проживания двух рас: европеоидной и монголоидной на территории Южной Сибири. Итак, первый принцип это принцип мозаичности (Многочастность). В большой сибирской мозаике народов оказались палеазиатские, уральские, кетские, славянские, тюркские, монгольские, тунгусо-манчжурские этносы. Многочастность, пёстрая многосоставность родов и этносов Сибири развивала взаимодополняющее, комплиментарное свойство ментальности сибиряков. Сюда относятся право на организацию своего культурно-хозяйственного уклада при правильном экологическом мировоззрении, а также особые механизмы снятия оппозиции «Мы — Они» (братания).

Вторым важным свойством менталитета сибирских этносов является мобильность (Подвижность), «быстрый ум». Подвижность ума проистекает из подвижного образа жизни. Для сибиряков характерен подвижный и быстрый ум, устремлённый к чему-либо и готовый к систематическим переменам, созвучным общеприродному ритму, соответствующий жизни сибирской природы. Это качество дополняется такими вышеупомянутыми  качествами как открытость, сила и выносливость.

Вследствие подвижности (пространственной и ментальной) сибирских народов одним из важных свойств является адаптация (Приспособление), «гибкое мышление». Суровый климат Сибири не допускает игнорирования. Холодные снежные зимы, огромные (в континентальных масштабах) пространства тайги и тундры, относительная малочисленность населения –всё это выработало качества, которые позволяли бы преодолеть суровые условия. Западно-рациональный способ Нового времени господства над природой уступает Северной рациональности совместного с природой существования. Спутниками данного качества можно назвать: терпимость и терпеливость.

Четвертым базовым свойством сибирского менталитета является принцип баланса (Равновесие). У эвенков он проявляется в виде балансирования между огромными фронтами родовых конфигураций по всему пространству Средней Сибири. Балансирование в укладе жизни между оленеводством и скотоводством, между русским и бурятским влиянием, между якутским и монгольским влиянием. У русских старожилов он проявляется в виде балансирования своей идентичности между Русским базовым характером и мощным пластом сибирского влияния. Основная полемика состоит в поиске равновесия (баланса) между трансформацией исходных качеств русского характера и приобретением новых качеств из всего сибирского мира, которые ранее были ему несвойственны. У якутов он проявляется в виде поиска равновесия между деятельностью человека и проявлением всеобщих сил природы. Якутская ментальность ищет баланс между человеком и космосом в особых геокультурных смыслах, знаниях и действиях, которые уравновешивают человеческие силы и природные силы. Сюда можно добавить качества характера, упоминаемые как исследователями, так и опрашиваемыми сибиряками: сдержанность и расчетливость, спокойствие.

Пятое качество — Щедрость (Взаимонеисчерпаемость). Это качество отмечается, например, у илимпийских эвенков, а также при опросах о типичных качествах сибиряков. Система благопожеланий природы у эвенков и всё доброе, собранное в образе-концепте нуо (небо) у нганасан. Сюда же вписывается якутский принцип человек-природа. Человек желает добра природе, природа желает добра человеку. Таким образом, в сибирском характере соседствуют щедрость и благопожелание. Также к этому качеству стоит добавить характерные сателлиты: приветливость и гостеприимство.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Анисимова, А. А., Ечевская, О. Г. (2012) Сибирская идентичность: предпосылки формирования, контексты актуализации: монография. Новосибирск: НГУ.

Бороноев, А. О. (2004) Сибирский менталитет: содержание и актуальность исследования // Проблемы сибирской ментальности / Под общей редакцией А. О. Бороноева. СПб.: Астерион.

Винокурова, У. А. (2004) Геокультурная самоидентификация коренных народов //  Проблемы сибирской ментальности / Под общей редакцией А. О. Бороноева. СПб.: Астерион.

Горбачева, В. В. (2007) Культура и менталитет народов Сибири // Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона. СПб.: Астерион.

Иванов, А. (2011) Хребет России. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус.

Народы Западной Сибири: Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нганасаны. Кеты (2005) М.: Наука.

Паршукова, Н. П. (2006) К вопросу о менталитете сибирской культуры (по материалам демократической публицистики второй половины XIX в.).

Попков, Ю. В., Тюгашев, Е. А. (2006) Философия Севера: коренный малочисленные народы Севера в сценариях мироустройства. Салехард; Новосибирск: Сибирское научное издательство.

Путилова, Л. М. (2004) Проблема обусловленности исторических форм поселения и менталитета Сибири. Проблемы сибирской ментальности / Под общей редакцией А.О.Бороноева. СПб.: Астерион.

Селиванов, В. В. (2007) У истоков сибирской неповторимости / Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона. СПб.: Астерион.

Тугулоков, В. А. (1985) Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири. М.: Наука.

Тюркские народы Восточной Сибири / отв. ред. Д. А. Функ, Н. А. Алексеев (2008) Ин-т этнологии и антропологии им. Миклухо-Маклая РАН. М.: Наука.

Худяков, Ю. С. (2005) «Древнехакасская мифология» второй половины XX века и проблема конструирования этничности // Народы Евразии. Этнос, этническое самосознание, этничность: проблемы формирования и трансформации. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН.

Версия для печати